Девушка, не отрываясь, смотрит на Михаила, на ее лице счастливая улыбка. Терещенко еще не разглядел ее среди пассажиров, его взгляд шарит по верхней палубе. Наконец он находит ее и расплывается в широкой улыбке.
В густой тени стоит мужчина в коротком пальто и картузе. Фонарь разбит, в полутьме виден только огонек тлеющей папиросы. Рядом с человеком в картузе останавливается пролетка, и он быстро запрыгивает в нее.
– Прекрасно! Мадам Маргарит в безопасности?
– Умереть не умерла, только время провела…
Казачья сотня покидает переулок, переходя на рысь.
– Я также хочу добра твоей стране. Я хочу, чтобы Россия выжила в этой схватке. Не потому, что я ее люблю: не буду обманывать – она мне безразлична. Но ее крушение – это катастрофа для всего мира. Когда вместо мощной империи твоим соседом оказывается огромная территория, на которой нет ни закона, ни страха перед наказанием за дурные поступки – это кошмар, от которого хочется поскорее пробудиться… Все, что вы делаете, обречено на провал. Вас ждет распад на части, кровь, разруха, а потом… Потом, если вам повезет, найдется кто-то, кто железной рукой соберет все под один флаг. Ты видишь тут место для либеральных идей? Я – нет. Учредительное собрание – мираж, который Керенский придумал вместо цели. Слишком поздно. Тебе надо было послушать Мориса. Он видел ситуацию как никто другой…