– Мама, я был министром финансов России, министром иностранных дел, пережил тюрьму, побег, покушения на свою жизнь, а ты все еще полагаешь, что можешь приказывать мне, что и как делать?
– Я преуменьшаю, Мишель. Послушай, если ты настолько хороший сын, если ты так не хочешь ее огорчать, то почему бы тебе не убраться из моей постели? Насовсем! Твою мать это очень порадует!
– И от кого я это слышу? – поднимает брови Дорик. – От человека, который давал разного рода проходимцам деньги на революцию? От масона, который вместе со своими братьями готовил свержение самодержавия? Он убежденного либерала, который доказывал мне необходимость перемен в России? Вы бы определились, господин министр! Вы за революцию или против? Революции без насилия не бывает. Неужели ты этого не знал? Кровь уже пролилась, Миша, ее никуда не деть. Теперь от вас зависит, какие будут всходы. Вы хотели власти – вы ее получили! Тебе не кажется, что сейчас не время проливать слезы о жертвах революции? Хотя бы для того, чтобы их не стало больше…
– Звонила твоя сестра, – рассказывает Маргарит, наливая коньяк в бокал. – Голос мне не понравился. Усталый… Она должна родить со дня на день, ты же знаешь?
Идет мелкий дождь. К подъезду гостиницы подруливает автомобиль. Из него выходит Терещенко, швейцар в ливрее раскрывает над ним зонт.