Эбба ложится грудью на грудь Терещенко, вынимает сигарету из его рта, делает затяжку и снова вставляет сигарету в губы любовнику.
– Причем тут отец и дед!? Ты вышла за муж за моего отца, хотя он не был дворянином!
Он листает скоросшиватель с одним из томов дела. Фотографии. Желтоватые листы с рукописным текстом (строчки с ятями, почерк изящный, твердый – наверное, письма). На одной из карточек Терещенко возле кабриолета. Сергей Александрович приглядывается.
– Вы плохо представляете себе, что творится в Петрограде, полковник. Мой пиджачок… Я не мылся четыре дня и, как сами понимаете, почти не спал. Если мы не успеем погасить пожар, то это будет смертный приговор и Императору, и вам, и наследнику, и даже собачкам фрейлин… Пиджачок вам мой не понравился… Вызвать бы вас для сатисфакции, да времени нет. Уйдите с дороги, мы спешим…
«Моран» Нестерова, летевший выше австрийца, начинает пикировать, чуть покачивая крыльями, словно атакующий голубя сокол. Он заходит против солнца, с хвоста, чтобы пилот «Альбатроса» не успел разглядеть маневр и увернуться. Миг, и силуэты самолетов сливаются в один.
– Ты разве не понимаешь, Миша? Я теперь осталась одна. Я теперь осталась один на один с ней!