– Устраивайтесь, доктор, – хрипло произносит Терещенко. – Я прикажу подать вам чай. Или, может быть, по рюмке водки?
Поздний вечер или ночь. На улице темно. Сыплет снегом.
– Отнюдь. Констатирую факт. Мы тогда еще не знали, до чего дойдут большевики, какой новый порядок установят.
– Если всего этого не будет, – она показывает рукой на разбросанные тетради, – то за что мы воюем? Ты же сам был готов на все, чтобы их романы прочли люди? А сейчас рассказываешь мне про Буссенара?
«Але Тимчасове Російське правительство одкинуло всі наші домагання, одіпхнуло простягнену руку українського народу.
– Да черт с ней, с вашей машиной… – говорит Терещенко на ходу.