Вокруг шеи Вертинского – белоснежный шарф настоящего кашемира, в руках – трость и белые же лайковые перчатки, в глазу монокль. Кожа бледна.
– Ты опять за свое? Ты не можешь просто порадоваться за меня? За всю нашу фамилию? Ты же понимаешь, что теперь наш род действительно вошел в историю?
Проектор сбивается с ритма и останавливается.
– Двенадцать! Черное! – объявляет крупье.
– В следующий раз поедем пароходом, – заявляет сыну Елизавета Михайловна. – Да что там! На деньги, что твой брат собирается заплатить за «Иоланду», все ваши дети и внуки могут до конца жизни плавать в каютах первого класса!
По железнодорожному полотну едет мощный паровоз. Впереди он толкает платформу, обложенную мешками с песком. За мешками – солдаты с трехлинейками и пулеметный расчет. За паровозом прицеплен салон-вагон.