При произнесении фамилии Гучкова Керенский вздрагивает лицом.
– Но это еще не все причины. Я не планировал тебе сообщать, но в Москве был убит Дарси. Догадываешься, кто мог отдать приказ убить Дарси?
– Ну, Михаил Иванович, дождались мы стрельбы на улицах, большевички зашевелились. И, как назло, товарища главного министра нет, на фронт уехал, мать бы его…
Михаил перед зеркалом завязывает бабочку, надевает смокинг и поднимается на верхнюю палубу. Бертон по-прежнему там. На берегу веселится толпа, слышен звонкий женский смех.
– Вот по причине вашей импотентности, – продолжает Троцкий, заглядывая а стол, – я вас и не боюсь. Не вас конкретно, товарищ Терещенко, как личность, а всех вас как власть… Да какая вы власть? Название одно!
Михаил Иванович шагает в камеру. Дверь за ним захлопывается, с лязгом срабатывает замок.