Замок ружья породисто клацает, закрывая стволы.
Кислица и Марецкий почти бесшумно подбираются поближе.
– А что? – она поворачивается к Терещенко и поднимает нарисованную бровь. – В театре есть еще балерины?
– Ты, наверное, соскучился, Мишель? – спрашивает она.
– Не играет роли, – улыбается Мишель. – Мы с тобой столько лет друг друга знаем, что почти женаты…
– Этот народ по плану вашего усатого должен был радоваться чудесному спасению в Биробиджане. Если бы было кому радоваться после вынужденного переселения. Но не о евреях речь… Знаете, Сергей Александрович, обиднее всего знать, что все могло быть иначе, и понимать, что иначе уже никогда не будет. Керенский вечером 23-го был бодр и энергичен, как в лучшие свои дни. Он пришел на заседание правительства с готовым решением – арестовать членов ВРК, закрыть большевистские газеты, выставить караул на Центральной телефонной станции, но Малянтович уговорил его повременить с арестами. Наверное, боялся обвинений в наступлении на демократию…