Я не могла говорить, я прислушивалась к шуму двигателей, ловила легкий скрежет металла и шуршание пластика.
Справа располагались какие-то значки, я щелкнула на один, открылась какая-то мудреная таблица, внизу начала выстраиваться кривая, раздалось шипение. Я спешно все закрыла. Надеюсь, ничего не сломала.
Как же плохо! Я смотрела на лежащего на кровати старика: лицо покрыто сетью глубоких морщин, кожа желтоватая, на вид очень сухая. А его длинные пальцы, неподвижно лежащие на одеяле, с шишками распухших суставов, больше напоминали птичьи лапы. Только глаза у старика были очень яркими и живыми. Но до чего же холодный взгляд. Зеленые льдинки внимательно изучали меня, оглядывая с ног до головы.
Я настолько погрузилась в процесс, что не услышала, как в комнату вошел Ворон. Не знаю, сколько он наблюдал за нами.
Я не хотела это видеть, но отвести взгляд было невозможно. Ворон подошел ко мне и провел рукой по щеке. Ладонь его была в крови жертвенного животного. Он что-то говорил нараспев.
Его снисходительный тон и недоверие злили.