Ушибы как-то резко начали болеть, я поморщилась и откинулась на кровать.
– Ты не разговариваешь. Не путаешься под ногами. Ты вообще невидима!
Я не понимала, что происходит. Все мои попытки воздействия не давали никакого эффекта. Я не могла ни за что зацепиться. Раньше Коперник был совершенно открыт, но теперь моя воля сталкивалась с чем-то холодным и непроницаемым.
– Ух ты ж. Да не горячись ты. Разошелся! – проворчал адмирал.
– Нет. Она решила, что трое суток в яме без еды вполне достаточно, чтобы сделать из меня послушного мальчика и что можно меня приобщить к полезному труду, – голос капитана звучал обманчиво спокойно, даже вкрадчиво.
– Зачем? – Я отодвинулась подальше и инстинктивно спрятала руки за спину.