Вдруг между деревьями мелькнул силуэт, причём, как показалось Молодцову, он не нёс в себе опасности. Мелькнул и спрятался. Ходинец уже приготовил к броску копьё, но никто сигнала тревоги не поднял.
– Так тебе же сказано: это и будет суд. Добрыне не с руки судить киевских варягов, а тут вроде как всё боги решат.
Скорохват не шутил, здесь к таким вещам относились более чем серьёзно.
Чем-то они смахивали и на самого Молодцова. Тот тоже был блондином, но кучерявым, круглолицым и пухлогубым, голубоглазым, немало времени уделял физической форме и здоровью. Всего этого хватало, чтобы произвести впечатление на женщин.
Что «пока», Данила не дослушал. В умбон как кувалдой ударили. Молодцов ощутил, как его кулак, сжимавший поперечную планку щита, выгнулся вверх, едва не разорвав связки запястья. Рука против воли согнулась в локте. Брошенное копьё срикошетило от умбона вверх, расщепило доску щита. Данила успел заметить, как в него летит узкий наконечник копья. Единственное, что он мог сделать, – это отклониться ещё больше назад, в пустоту за спиной.
– Гляньте-ка, наш молодец перестал Велесу служить и захотел к Перуну уйти, – заметил Скорохват.