Вдруг вижу – она опять плакать сейчас будет. Думаю, что не то, и вдруг понимаю. Девушка из последних сил держится, тебя, дурака, пригласила, стесняется, а ты ведешь себя как плебей и чурбан неотесанный в одном лице. На свидание зови, балда, в парк, там, в город, да куда-нибудь хоть, иначе обидишь на всю жизнь девушку.
– Он забоится, он торгаш, они родовых боятся, особенно таких, – я намекаю на имперское происхождение Натали.
Иду, ничего не понимаю. Он привез вещи и даже два раза, до сих пор раскладывает – и что там раскладывать? Может, к кому зашел и в боло играть пошел? Не должен, и мне хотя бы сказал, но мало ли что. Ругали его за это, слышала раньше.
Сказать, что я малость офигел, – это ничего не сказать.
Как-то странно, но и мне почему-то хватило и даже, даже…
– Я уже выпила. Одежда вот, родители тебе привезли, одевайся, я выйду, или, может, чем помочь?