С рюкзаком на одном плече и ремнем винтовки на другом он уже готовился продолжить свое странствие, когда до него донесся последний звук, который он ожидал услышать.
Он не заметил этой детали во время своих визитов, но сама идея вполне вписывалась в декорации. Он представил доктора Ласея, кормящего своих птичек, одним коленом на земле, среди камышей и бамбука, высаженных в японском стиле.
– Я взял напрокат машину, – процедил Эрван, показывая ключи. – Присоединюсь к вам в два часа.
Эрван разглядывал рахитичные члены сумасшедшего, тщедушные плечи, куриную шею, которая болталась в ортопедическом каркасе. Безумие источило его плоть, как людоед высасывал бы кости скелета.
Внезапно пирога замедлила ход. Они вплыли под лиственный свод. К шуму мотора примешались вопли обезьян и пересвист птиц. Из распахнутых объятий Бога они переместились непосредственно к нему: в собор. Стрельчатая архитектура, витражи на кровле из верхушек деревьев, запахи смол, исходящие от разлагающейся коры. Мощь Африки, когда она переходит от огромного к малому, от необъятности небес к свечению исповедальни, вызывала ком в горле. В Европе будущее читали по линиям руки. Здесь – по прожилкам листьев.
Сейчас. Эрван знал, что он должен делать, и именно в этот момент. Он был копом. Он был следователем. Подтянул рукав, чтобы не оставлять лишних отпечатков, потом поискал выключатель. Труп высветился в ярком свете. Лоик закричал, закрыв голову руками, чтобы не видеть этого.