Начиная с этого момента достаточно было потянуть ниточку. Через несколько часов Одри могла составить ее портрет. Гражданское состояние. Протокол постановки на учет. Семейная тяжба. Суд. Показания близких. Одри плюнула и на белые перчатки, и на законность. Она грозила, ругалась, нажимала на все рычаги. И использовала все имеющиеся в ее распоряжении средства, чтобы получить как можно скорее максимум информации об этой женщине, которая после сорока лет вдруг превратилась в мужчину.
Пока что Одри Венявски пообещала, что к вечеру даст полный отчет. Всю вторую половину дня Гаэль перебирала в уме те кусочки тайны, которыми располагала. Она попыталась собрать их воедино, но безрезультатно: слишком много пустот между имеющимися элементами.
Морван замолчал и потянулся за флягой с чистой водой. Пока он говорил, голос его менялся, становясь все более хриплым. Он выпил полфляги залпом.
Кому отойдет его доля в «Колтано»? Лоику, как и предполагалось в те времена, когда тот был с Софией? Или Старик изменил завещание и перераспределил свое имущество ввиду предстоящего развода? Нет. Эрван вспомнил, что в сентябре отец продал все свои акции, чтобы вылезти из финансовых затруднений, в которых сам Эрван толком ничего не понял. Оставалась наличность. И без сомнений, немало добра, «добытого нечестным путем», как говорили в Конго.
День наконец разгорелся, и следить за целью, оставаясь незамеченной, стало труднее – вокруг ни души. Психиатр остановился перед темным склепом, порылся в карманах и открыл дверь из кованого железа. Он исчез, как призрак, вошедший в стену.