– У меня по жизни случались разные периоды, – кивнул Эрван.
Он только успел заметить Софию внутри салона, которая заставила детей пригнуться, чтобы они не увидели, как мозги их отца забрызгают бампер. Этот последний знак внимания тронул его до слез.
– А что теперь будет? – спросил Лоик. – Я хочу сказать… с телом?
– Я верю в Бога. Он поручил мне эту работу, и я должна ее закончить.
Несмотря на то что время поджимало, он постоял, разглядывая эту невероятную картину: его отец, с закрытыми глазами и тусклой кожей, босой, одетый в мешковатое тряпье. Пеон, жертва южноамериканской революции. Если точнее, Эрван вспомнил фотографии трупа Че в Боливии, с голым торсом и пустым взглядом, до того как ему отрезали руки, чтобы засвидетельствовать его смерть. Морван, герой революции?
– Сдурел, что ли? В жизни не возьму тебя на операцию, ты же…