После апокалипсиса у хуту Морван взял его за шиворот, привычно сунул в пуленепробиваемый жилет, служивший заодно и спасательным, и закинул в пирогу. На борту находился бандитского вида чернокожий и колосс, вооруженный до зубов, – первые местные лица, на которых Эрван не прочел ни страха, ни безумия. Он скорчился на дне лодки и замкнулся в себе. Языки пламени лизали борта, река корчилась в тщетных конвульсиях, ливень бил барабанным грохотом, а он просто ждал, когда конец света поглотит их.