Бреа всегда вгонял его в тоску: он там задыхался. Островитяне, несмотря на их вполне спокойный вид, казались ему стадом, сбившимся на этом кусочке земли, словно жертвы кораблекрушения, ожидающие помощи. На сегодня единственным утешением служило то, что в середине ноября остров будет безлюден.
Миссионер застыл неподвижно в своей накидке, как глиняная скульптура, выставленная на просушку.
– Я могу снова с ним увидеться и постараться получить образцы ДНК.
– Если возникнут какие-то проблемы на местности, можешь в любой момент обратиться к нему, – добавил Мумбанза.
Дождь, несомый ветром, добрался до него и в убежище: Эрван чувствовал его острые уколы на затылке. За серой занавесью приближался Бреа.
Лоик продолжал неподвижно стоять в изножье кровати, прямой, как швейцарский гвардеец. Со вчерашнего дня он ни словом не обмолвился о том, что прочел, и не попросил никаких объяснений по поводу деталей, которые обнаружил. Эрван хотел, чтобы он знал. Эта истина была его единственным завещанием – в любом случае лучшим его расследованием, – и брат, единственный Морван, оставшийся на ногах, должен был защитить его дело.