– В ИСЭ… Я хочу сказать: в Институте судебно-медицинской экспертизы. Это на набережной Рапе, рядом со станцией метро того же названия.
Проехав Пемполь и свернув в направлении мыса Аркуэст, Эрван мчался на полной скорости по береговой линии, спрашивая себя, куда подевалось море. На Лазурном Берегу невозможно не заметить близость Средиземного моря. А здесь невозможно разглядеть Ла-Манш, пока не упрешься в него носом. Зеленеющие поля, через которые он проезжал, могли находиться что в Лимузене, что в Эльзасе.
– Усекай это! – воскликнул он, указывая на карту на стене.
– Вы даже не знаете, в какой области эти таблетки действуют?
Слишком поздно, чтобы отыграть назад их дурацкий план вынужденного причаливания. Эрван поднял глаза к ржавой керосинке, которая служила рубкой капитана. За стеклом виднелась его мерзкая рожа. В глазах у него горел огонек удовлетворения. Более, чем когда-либо, он должен был поздравлять себя с правильным решением пропустить следующую остановку – не зная, что его ожидает. Без сомнения, он догадается о махинации белого, но будет слишком поздно, чтобы заняться этим вплотную. Самым насущным станет застопорить моторы, отключить питание и ликвидировать аварию.
Второстепенный сообщник в махинации по пересадке костномозговой ткани. Тот, кто изъял клетки у трупа Тьерри Фарабо до кремации.