Он почувствовал, как слова замирают у него на губах. Собеседник степенно глядел на него. Его кожа была очень белой и сухой – прикоснись, и на пальцах останется гипсовая пыль. Морщины на лице образовали причудливые извилины, свиваясь в рисунки, которые казались до странности непостоянными, словно борозды, оставленные на песке.
– Ты у меня слова с языка снял. Брось эти небылицы и вернись к работе. В любом случае это не Фарабо. Он умер и кремирован, можешь мне поверить. И так с меня семь потов сошло, пока я метался, чтобы скрыть настоящую причину его смерти и замять дело, а на меня давила и больничная администрация, и тюремная. Вернись к ребятам, которые прочесывают там все по травинке. Вы возьмете того парня благодаря свидетелям, заграждениям и…
Несколько шагов, чтобы проверить, может ли она свободно двигаться. Отлично. Она посмотрела на себя в зеркало и увидела, что страх берет свое: она была мертвенно-бледной. Тело покрылось маленькими капельками пота, которые нещадно покалывали повсюду. Любой жест выдавал легкую дрожь. Она напрягла мускулы: не дать страху поглотить ее. Только не это.
– Нет, – сказал он, бросая розу на землю.
– А относительно расследования вы можете что-либо уточнить?
– Причины этой операции довольно сложны, – попытался вывернуться он, – понадобятся часы, чтобы…