В качестве исключения Левантен перешел на уважительный тон. Картина торчащего под подбородком Одри языка вспыхнула перед глазами Эрвана.
– Сначала де Вос, потом маленькая Корнет, а потом еще Магда де Момпер и Мартина Дюваль. Когда убили Монику… Верхувен как с ума сошел. Все время повторял: «Надо всех их поджарить!»
Фарабо потянул еще, зажав проволоку двумя кулаками. Эрван задыхался, как агонизирующая рыба: кровь больше не доходила до мозга, выплескиваясь через разодранное горло. Он даже не увидит, как мгновенно прокручивается вся его жизнь. Ему придется довольствоваться этой мерзкой мордой, пускающей слюни над ним.
Эрван согласился с предложенным вариантом. В любом случае погребение отца будет сопровождаться прорвой почестей, пустыми речами, враньем, которые не имеют ничего общего с тем, каким в действительности был Морван. Не важно. Старик всегда полагал – справедливо или нет, – что он стоит над законами и людьми или вне их. Даже из глубины могилы он ответил бы всему этому официозу только презрением.
– Всего несколько вопросов, сестра, и я исчезну…
– Вы напали на какой-нибудь след, ispettore?