Двумя днями раньше он вместе со своим сыном Эрваном приземлился в Лубумбаши после короткого перелета из Киншасы. Девять часов в воздухе, чтобы оказаться в столице Демократической Республики Конго, потом еще четыре, чтобы добраться до Катанги, самой богатой провинции ДРК, вечно готовой взорваться новым военным конфликтом. Ничего нового.
– А почему им так надо, чтобы трупы исчезли? Разве им не плевать?
Психиатр снова зашагал, но такой неверной походкой, что казалось, будто он хромает.
– Я поговорю с мамой. Лучше всего кремация, и как можно быстрее.
В памяти не сохранилось ни одного сна. Только услышанные накануне слова витали в сознании – признание отца, убийство в тени других убийств, одно безумие манипулирует другим… Морван готовил чиквангу, шарики из маниоки с затхлым запахом экскрементов, которые Эрван уже пробовал на баржах.
Он нажал отбой и сказал себе, что, несмотря на многочисленные нестыковки, в этой истории прослеживается определенная логика. Все дороги вели в спецбольницу Шарко. Изабель Барер лечилась там в начале 2000-х годов, прежде чем начала там же работать. Тьерри Фарабо там – якобы – закончил свои дни в 2009-м. Бывший ученик нганга – Крипо – бродил вокруг, пока не стал принимать себя за своего учителя.