Морван выстрелил всего раз – в затылок. У него всегда оставалась одна пуля в патроннике, как горький осадок в желудке. Мальчик покатился по земле, пока не застрял в переплетении лиан. Подойдя, Грегуар увидел, что его голова словно погрузилась в красный порошок: миллиарды муравьев уже бегали по его лицу.
По-прежнему никакого Каца. Она принялась разглядывать пестрый фасад музея. Ей ужасно нравилось это здание, похожее на свихнувшийся завод, с изломанными печными трубами, которые росли прямо из земли, и андреевскими крестами, намалеванными, как на игрушке.
– Ответ простой: потому что как раз в тот момент Фарабо начал снова принимать препарат. Нейронные рецепторы наконец-то заблокировались. Его агрессивность вошла в управляемые рамки.
Он пытался убежать, любым способом, а пьяный голос все звал его: KLEINER BASTARD!
– Благодаря де Пернеку. В ту ночь, когда я расквасил ему морду, он попытался откупиться, среди прочего слив мне новую информацию. Женщины клана испытывали муки совести и все ему рассказали. Они верили, что призрак того мальчика вернулся и преследует их. И были по-своему правы…
– Представьте себе микроскопические полости, которые нужно закупорить, – продолжал Ласей. – Благодаря этому веществу нейронные рецепторы были бы перекрыты и жестокость субъекта была бы обуздана, поскольку никогда не смогла бы превысить определенный порог.