– Ты что здесь делаешь? С катушек съехал или что?
– Мумбанза не имеет никакого отношения к смерти моего отца: все дело в наследстве.
Остальные раздвинулись, освобождая им место. Одетая в алую накидку с золотыми узорами, хозяйка дома странным образом наклоняла голову набок, и волосы ее не были курчавыми: пепельная шевелюра шла волнами под темным платком, ниспадающим на плечи. При свете огня ее лицо казалось вырезанным из очень твердого черного дерева. Две глубокие морщины выписывали зигзаг на ее скулах, сходясь к губам.
Солдаты прошли мимо, не заметив его. Он мог бы уложить их на месте, но его парализовала накопившаяся усталость вкупе с переизбытком крови и смерти. Пристроив рюкзак и автомат на плечо, он поплыл на боку, держась вдоль берега. Метров через сто он выбрался на твердую почву и измазал лицо латеритом: красное на черном еще лучше укрывало от взглядов. Острота восприятия возвращалась, несмотря на звон в ушах. Адреналин подхлестывал все жизненные функции, в том числе рефлексы…
«Шкода» остановилась. Кац вышел и сразу направился в цветочную лавку. Странно, что они открыты так рано, подумала Гаэль.
– Ну… – Со смущенным видом он рефлекторно промокнул губы салфеткой. – Они дома.