Девица-полицейский стояла перед ней и скручивала себе сигаретку. Тон был агрессивным: она тратила на нее время своего перекура.
Пожарная дверь. Барабаны гигантских машин вращались здесь во всю мощь. В круглых окошках бушевала буря из складок и пены. Вертикальные тележки, под завязку набитые бельем, ожидали своей очереди. Стирка…
Их засекли. Они победили. Его спасут. Секундный порыв позволил Эрвану открыть глаза и мигнуть прямо в солнце. В белом сполохе ему потребовалось одно мгновение, чтобы осознать то, что он увидел: среди травы, полегшей под воздушной волной от лопастей, Лоик на коленях над Фарабо рвал то, что оставалось у того от лица, выкрикивая имя Гаэль.
Новый комок. Теперь Лоик был ангелом под высокими сводами церкви. Настенные фрески говорили с ним, расспрашивали о Боге, и он отвечал спокойно и уверенно. Еще одна трубка. Другой этаж. Этаж воспоминаний – изумительных, сладостных, укутанных в бархат, переливчатый шелк и горностаевый мех. Закрой глаза и ныряй. Он протягивал руки и поддерживал небо. Он вдыхал облака и был на «ты» с мирозданием. Все хорошо.
– Босс, белые, они всегда выкрутятся. А вот мы, как у нас говорят: когда Бог нас создавал, стояла ночь…
– Мы о тебе кое-что разузнали, garrusu, – выдохнул он, доставая возбужденный член. – Похоже, тебе это нравится…