Уста, пораженные холодом, встречаются у Пушкина: «уста замерзшие мои» («Пророк», 1826), а у Кузмина – немота: «…в горестном начале / Меня сковала немота…» («О радость! в горестном начале…», 1911).
«Оччччень подозрительно», – подумал я еще раз. И, привстав на месте, поманил их пальцем к себе.
– Да лучше оставим. Как говорится, не трогай дерьмо, так оно и пахнуть не будет…
«Погодите, дайте мне хлебнуть из бутылочки, – это мой подлинный и единственный Геликон, моя Гиппокрена, незаменимый источник вдохновения. Только испив из него, я могу размышлять, рассуждать, решать и заключать. Затем я хохочу, пишу, сочиняю, кучу. Энний выпивая творил, творя выпивал. Эсхил (если верить Плутарховым Symposiaca [Застольным беседам]) выпивал сочиняя, выпивая сочинял. Гомер никогда не писал натощак. Катон писал только после возлияния» («Гаргантюа и Пантагрюэль», кн. 3, предисловие).
Вот так и ваш хваленый Иоганн фон Гёте! Шиллер ему подносит, а он отказывается – еще бы! Алкоголик он был, алкаш он был, ваш тайный советник Иоганн фон Гёте! И руки у него как бы тряслись!..
– Дело к обмороку, малый. Налей-ка еще чуток…