Зараза, с уважением признал он и взялся за кофе.
— Нет, он еще не вылечился от штабного! — сообщил в пространство Буревой. — Кэп, объясняю в первый и последний раз: мы жить хотим! Очень!
— И где пилотажная? — торопливо спросил офицер, знаком передавая амазонкам раненую.
— Мы не знаем, как вам помочь, — серьезно сказал старшина. — Знали б — сказали бы сразу. А то, что мы делаем… это для спасения самих себя, если вдруг что. Ну, жить мы очень хочем, чего тут непонятного? А вдруг снова под хорды крейсера придется лезть? Или через защиту Клондайка прорываться…
— Плохо с ними. Приняли бой, покрошили, кого могли, и ушли на запределе. Может, ушли. Запредел — такая штука, что и убить может. Хорошо, что пилотировал зам по боевой. Зам — настоящий пилот, рискнул и ушел. И вот теперь я гадаю, кому надо было их ждать у нейтралки. Они почти до Луны-1 добрались, а там зона прекращения огня.
— Не наша вина! — твердо сказал капитан. — Насчет Лючии Овехуна у контрразведки были определенные подозрения, но вы, сэр, не соизволили прислушаться к советам… и чересчур распускали язык в спальне. А к материальным носителям секретов мы ее не подпустили.