Наверное, он не врал. Я знал, что Вениамин Геннадьевич водил знакомство с мэром города, который, к слову, тоже жил в нашем поселке. А еще отец Маши занимал какую-то солидную должность на ГРЭС, где работал мой папа.
Выглядел он, надо сказать, скверно. Бледный, глаза красные. Внезапно я вспомнил, что и вчера он был немногим лучше. Просто на фоне остальных странностей это не так бросалось в глаза.
Я вздрогнул. Да, произведение выбрал я, но почему-то такого поворота я никак не ожидал.
Еще я писал Элеоноре. Она отвечала регулярно и с удовольствием. Первые письма были гневными. Она рвалась выцарапывать глаза всем: от отца Маши до Министерства Обороны. Когда я убедил ее этого не делать, Эля стала выдумывать различные способы, как меня комиссовать. Не меньше пяти писем я потратил на то, чтобы объяснить, что не собираюсь грызть известку со стен и стрелять себе в ногу. Только тогда Элеонора остыла и стала рассказывать о себе. Так я узнал, что у нее появился парень и был искренне за нее рад.
— Да я сам ему пробью сейчас, — ответил Рыба. — Ты чего так борзо начал, а? Учителям стучишь, хамишь. — Тут он ладонью несильно стукнул Бориса по лбу. — Деньги где?
Тут только я понял, что шел сюда исключительно по догадке, не зная ничего наверняка.