— Встань! — крикнула Екатерина Михайловна.
— Простите за беспокойство, — сказал Разрушитель, выходя из квартиры.
— Да, может, и к лучшему, — возразил отец. — Хоть поживет спокойно на старости лет.
— Я рад. Давай посмотрим иначе. Пусть карандаш станет нашей внутренней тьмой. Плохими поступками, ситуациями, о которых нам стыдно вспоминать, болью предательства и всем прочим. Люди бегут от этой тьмы, стремятся к свету. Но нить памяти прочно связывает их с этим карандашом. Убежишь от них — упадешь бессмысленной материей. Нужно принять этот груз и продолжать двигаться, продолжать ткать полотно поступков.
— Давай сперва послушаем музыку, — предложила Маша.
— Я никогда бы не подумала, что ты вырастешь таким эгоистом, — сказала она. — Мы вокруг тебя пять дней плясали. Отец отгулы брал. А ты… Только очнулся… Ай, да бог с тобой. Свою голову не приставишь.