…Это платье Тельма помнит прекрасно. Холодный атлас, расшитый тончайшей белой нитью. Вышивка почти не заметна, но при каждом движении Элизы нити вспыхивают, и узор проявляется на мгновенье.
— Успокойся, — шеф махнул рукой, и сила его, бледно-голубая, что старое осеннее небо, отползла. — Ты, конечно, еще тот засранец… гордый слишком. Самоуверенный. Свалился на мою голову. Ни понимания ситуации, ни… но своих сдавать — последнее дело.
Поднять все заслоны и положиться на ключ. На Мэйнфорда, которому, быть может, вырежут сердце… ему ведь не впервой умирать. И что дальше?
Аура… стабильная аура… слишком стабильная для того, чтобы быть настоящей. Нет, она меняется, и на первый взгляд перемены естественны. Вот чуть тускнеет верхний слой, что бывает, когда человек испытывает негативные эмоции, но тут же вспыхивает. Вот второй становится мутным. Третий имеет характерный неровно-полосатый рисунок.
И древние боги застонали, не то от боли, не то от переполнявшего их предвкушения: она вернулась, дева в туманных одеждах, некогда погубившая Атцлан. Она вернулась, чтобы станцевать свой танец на обломках другого города, и тогда, поверженный, он напитает плотью своей тех, кто ждал если не вечность, то почти…
Пророс под ногами моховой ковер. Заблестели в нем красные ягоды клюквы, такой крупной, аппетитной… всегда было сложно удержаться и не попробовать хоть одну. Но у Тельмы получалось.