…человеческие жертвоприношения отвратительны в сути своей…
Она несла его по широкому руслу подземной реки, и кажется, они спускались. Ниже и еще ниже. Нет, Кохэн не мог сказать это с полной уверенностью — было слишком темно. Да и тихо. Тишину эту нарушали лишь собственное его дыхание и едва слышный плеск воды. Тварь двигалась тихо.
Хмурится. Почему она всегда хмурится? Если бы чаще улыбалась, выглядела бы привлекательной.
Пустота. И призраки прошлого рождены его воображением…
Он сел на пол, верно, не доверяя ни собственному телу, ни табурету. А кружку с кипятком поставил рядом. Потянулся к сахарнице.
И тьма, поселившаяся в теле Тельмы, готова была подчиняться его приказам. Пускай. Тельма готова принять тьму. И смириться.