Вон он, полощется, звездно-полосатый «мат-рас».
Рабоче-крестьянское государство уже год поднимало экономику, возводило заново города и заводы, засевало поля боев, где плуг частенько звякал, выворачивая осколки. Страна приходила в себя, народ радовался десятилетнему плану жилищного строительства («Каждой советской семье – отдельную квартиру!»), горячо поддерживал и одобрял внешнюю политику партии.
– Ну, дай-то бог… – вздохнул генеральный конструктор и скомандовал: – Пятичасовая готовность!
– Здорово, Дядя Миша, – улыбнулся Жилин. – Ну, ты и рюкзачок отъел!
– Здеся тихо. Но в Мишаньском укрепрайоне, на переднем крае, как в муравейнике. Роют траншеи, ставят проволочное заграждение…
Челышев медленно положил ладонь на лоб Кибалю и закрыл глаза павшему товарищу. Ярость клубилась в душе, требуя выхода.