— Она и моя дочь тоже, Шармиэль. И как бы ты ни хотела оградить ее от моего влияния, в ней жил и всегда будет жить мой Свет.
На этом неприятный инцидент был исчерпан.
В этот момент ее лицо утратило привычную привлекательность, сделавшись жестким и даже жестоким. В темных глазах полыхнуло самое настоящее пламя, а на кончиках пальцев возникли и тут же погасли крохотные язычки огня.
— Никогда, ты слышишь — никогда — я не соглашусь признать тебя открыто!
На мою долю претензий тоже досталось — меня обвинили в губительной для демоницы мягкотелости и в том, что я слишком много беру на себя, тем самым не позволяя неразумным детенышам — да-да, Мессир так и сказал — обрести самостоятельность. Я бы, может, и нашла, что на это ответить, но вошедший во вкус преподаватель как раз добрался до шатающегося фея и всего парой фраз довел его до белого каления.
Ангел чуточку посветлел лицом и исчез. Отлично. Теперь ему некогда будет себя накручивать. А я, застегиваясь на ходу, поспешила в левый коридор и от души бахнула кулаком в железную дверь.