– Ладно, молчу, – говорит он, направляясь к холодильнику. – Что за вопрос?
– Его приятели соврали под присягой и заявили судье, что в тот вечер я по доброй воле приняла наркотик. Ой, и что я несколько месяцев вешалась на Аарона, так что, естественно, он не смог противостоять искушению взять то, что само идет в руки. Их послушать, получается, что я величайшая наркоманка и шлюха на планете. Было дико унизительно.
Ну и дела. Я, кажется, попал. Никак не могу забыть тот поцелуй. Стоит мне вспомнить о нем, как мой пульс учащается, а в яйцах разливается сладкая боль, и мне хочется зацеловать ее до смерти.
И вдруг Гаррет начинает хохотать. Низким, хриплым смехом, от которого моя тревога только усиливается. Его лицо разглаживается, он опускает руки и плюхается на кровать рядом со мной. И продолжает трястись от хохота.
– Я ничего никому не обязана доказывать, – заявляю я. – Так уж получилось, что я умею фантастически целоваться. К сожалению, тебе никогда не обломится попробовать это.
Я беру салфетки с прикроватной тумбочки и вытираю его, но когда я хочу встать, чтобы выбросить салфетки, Гаррет хватает меня, заваливает на себя и целует.