– Нет, краснеть как помидор при каждом непристойном замечании.
– Отлично. А теперь я добавлю пять килограмм к этой дуре, потому что нам, Джи, это по силам.
Но я все помню. Эти воспоминания более расплывчатые, чем обычные, но озверевшее лицо Аарона навсегда врезалось мне в память. Я помню, как лежала на кровати родителей Мелиссы, как чувствовала на себе тяжесть его тела, помню, как он врывался в меня, сильно и глубоко. Помню, как было больно. Однако я была как парализованная. Несмотря на жуткое желание пнуть его или ударить по голове, руки и ноги не подчинялись мне. Голосовые связки словно закостенели, поэтому я не могла кричать. Я могла только смотреть в эту самодовольную рожу, в эти карие глаза, горящие похотью и удовольствием.
– Ты не возражаешь, если я быстро переоденусь? – смущенно спрашиваю я. – У меня в сумке нормальная одежда.
Лицо Джастина омрачается, но я снова поспешно нажимаю «отбой».
По дороге к Гаррету я так нервничаю, что меня тошнит, но я сдерживаю рвотные позывы, потому что не хочу испачкать машину Трейси и платить за химчистку.