Андрей подошел, выдернул из раны на животе нож, обтер его об одежду разбойника, вложил нож в ножны и побрел к тарантасу и подводе, едва переставляя ноги – почему-то после схватки он сразу обессилел.
Отец Гермоген несколько раз оборачивался. Андрей заметил, что он сидел, полуобернувшись на облучке.
Втроем они подняли тело убитого кучера и погрузили его на телегу.
– Меня Андреем звать, – решился он заговорить.
– Далековато. А мы в Москве, на Солянке. Дом у нас там свой – каменный, с поверхом, – не удержалась от хвастовства купчиха.
Понемногу вся Москва уже гудела от слухов, и, как это часто бывает, слухи видоизменялись, добавлялись подробности, множились прегрешения Иоанна.