— Это все прекрасно. — Марика хрустнула пальцами. — Но что теперь делать будем?
Люди это поняли, и для меня это было важно. Они поняли, что если ты пошел против семьи, то прощения и пощады не будет.
Одессит тут же начал орать на нее, говоря о том, что вот эдакую карамору здесь и класть-то негде, тем более что она весит невесть сколько. Ткани — пожалуйста, он согласен, крупы — вообще святое дело, а вот это чугунное диво — фиг он сюда даст затащить.
— Незамысловато, — извиняющимся тоном сказала Милена. — Но времени было мало. И идей, если честно, тоже. Потом, если захочешь, другое что-то придумаем.
— Простите, парни, — развел руками я, глядя на «атомщиков». — Не повезло вам все-таки. Спалят ваших стальных коней, как ни прячь их. Нет, ветками забросаем, бывают на свете чудеса — но не более того. Джебе, стволы и патроны, что в одном из них лежат, распредели между людьми, утащим их с собой, подальше от этого места, а потом уже спрячем. Здесь-то их по любому найдут, оно нам надо?
— Некто Асланбек. — Мэнси даже не стал интриговать, немедленно дав ответ. — Он бородатый и страхолюдный, но при этом совсем не дурак. Ему война вообще не нужна, он торговать хочет, в отличие от нынешнего Кагана. И ведет себя нормально, без всех этих восточных заворотов, без всей этой их экзотики. До него мы еще с одним парнем кое о чем договаривались, но там не та фигура, на которую можно поставить.