— Пся крев, — выругалась одна из женщин, высокая и статная.
— Соглашусь с огромной радостью, — кивнул я. — Времени и вправду маловато.
— Молодец, обозначил свою позицию, — остановил я намечавшуюся перепалку. — Лично мне все одно, кто ты есть. Скажи — много народа осталось в лагере?
— А спрашиваешь — идем, не идем? — я протянул пистолет, который так и держал в руках Павлику, у которого на плечах уже висело разнокалиберное вооружение незадачливых рейдеров. — Теперь точно идем.
— На самом деле мне ту Землю жалко, — Милена заметила наши гримасы, говорящие «Опять она за свое» и нахмурилась. — Да не проповедь я завела, я о другом. Просто представьте — там же когда-то было так, как здесь! Леса с деревьями, реки в которых можно было купаться, и в которых водилась рыба. Не просто рыба, а та, которую можно было есть! И всё ведь профукали! Сами люди — вот это всё!
Слова о том, что цены зафиксированы, для него как будто не прозвучали, он отчаянно торговался за каждый свиток. И, что примечательно, несколько раз даже добился успеха.