— Торопится, басурманин, опять что-то жарить будет, колдун кулинарный, — тихо сообщил староста, разглаживая пышные усы. — Целые сутки старается, наши проглоты жрут, как голодающие беженцы. Хоть шашкой отгоняй.
Ульянов встретил нас почти у самой шахты, мы крепко пожали руки, и я, глубоко вдыхая свежий горный воздух и наслаждаясь живительным дневным светом, как и чарующим видом груды снесённых с небес летающих тарелок, кратко рассказал ему об эпизоде со взятием языка.
От беспрерывного звука бьющихся окон и звона осколков тяжелого стекла, какое-то время после выстрелов ещё падающих на землю, на душе странным образом становилось легко и спокойно, меня захватил демон разрушения.
— Похоже, братан, их уже скантовали… Слушай, а ты с места сняться не хочешь? Охота тебе тут бирюками сидеть, удачу злить, родных пугать? Могу подождать прямо здесь, на трассе, я домой еду.
Нет, чисто теоретически, можно допустить, что этот самый арестованный перец — чистейшей души человек из команды чистейшего же мэра или губернатора, и все миллиарды он заработал исключительно своим умом и сообразительностью. Не менее чистыми руками. Допустить можно — если ты идиот.
Сквозь Вселенную… Слабый звуковой фон, тревога, мелькание теней, неясные линии, разбегающиеся от центра в стороны, призрачное движение машины в пустоте. И никакого движения больше. Живы были только до кинематографического гротеска технологичные пугающие блоки вентиляторов под потолком, — словно адские двигатели на пилонах, внутри которых под действием воздушного потока внутри трубы медленно проворачивались тяжёлые чёрные лопасти.