Старик пристально уставился мне в глаза, поморщился.
Утро. Встать, навестить сени. Нога распухла, ощущалась горячей и твердой. Вода в кастрюле на шестке все еще теплая. Ну и как, можно ли менять повязку, или не надо тревожить? Отмочив, снял бинт, кое-как промокнул, выдавил мазь и снова забинтовал. «Опознание» на рану ничего не дало, я просто в очередной раз понял, что я – это я. Надо будет конкретнее попробовать.
– Хрен его знает, что там на воле. Только вернулся в город, как сцапали.
Стенка остановки и полуразвернутая «Газель» закрывали от меня «туриста», я, замерев, ждал развязки.
Проводив последнюю сорвавшуюся с пальца точку, я оглядел стену – пятнадцать аккуратных дырочек двухмиллиметрового диаметра, ноль пыли.
Вот же! Я чувствовал, что если войдут в вагон они, то мы умрем. Это было сродни тому, что бывало при применении «опознания», я просто знал. И оставлять этого человека одного тоже было неправильно. Обратная сторона уважения и статуса – надо лезть в пасть всяким зубастым тварям.