— Меня интересуют личные дела пленных офицеров. И после их просмотра я хотел бы поговорить с некоторыми из них, но так чтобы этого не увидели их товарищи.
— Я уже узнавал, что сегодня во Дворце день официально не приемный, так что кормить никого не будут. Едем в ресторан, там и поговорим. Я, как камергер и воспитатель молодого графа, мог бы и оспорить его утверждение и приказать дворцовым служителям доставить нам обед с герцогской кухни ко мне в Иванов флигель, но… не хотел я, чтобы такая встреча стала предметом обсуждения придворных. Обо мне и так во дворце часто говорят такое… В общем я предложил поехать ко мне домой и отведать домашней кухни. Заодно и побеседовать там спокойно потому, как лишних ушей у меня дома не водится.
— Я еще и всех Тортфортов расстрелял, ваша светлость.
— Любая стройка — грязь, — высказал я философскую мысль.
— Они у тебя прям как девицы наутро после приватного бала с обильной выпивкой, — засмеялся я. Молас на меня вопросительно посмотрел. А я разхулиганившись напел — «Дала, не дала?… Никак не понять… Брала, не брала… Млять или не млядь?»
— А что? Война уже кончилась? — удивился я.