Вопреки опасениям, голос не дрожал, звучал громко и чётко.
— Иалей, не надо! Убери его, ты поранишься… Обещаю, я ничего тебе не сделаю.
— Что сын? — деланно удивилась я. — Вы же не запретили мне с ним видеться.
— Почему? Что я сделал не так, скажи? — он встал вслед за мной, попытался обнять — я не позволила. — Ты будешь жить отдельно, я ни словом не обмолвлюсь о женитьбе… Всё будет, как ты пожелаешь. Иалей, что произошло, ведь ещё вчера мне казалось… Не простила?
Едва успела отскочить, увернувшись от запущенной побагровевшим норном бутылки.
Вот так. Меня даже не спросили. Странно, что вообще объяснили.