Меня вымыли, одели, причесали и разместили в специальной комнатке между этажей. Выше жили служанки, ниже — господа. Хыры же и вовсе ютились в подвале.
— Вот дрянь! — норина грациозно подошла ко мне и влепила пощёчину. — Пооскорбляй меня, торха, посмотрим, сколько алых полос останется на твоей коже!
Получила выговор и двойную норму работы, которую, впрочем, затем отменили, узнав от служанок, где я пропадала.
Вспомнилась реакция норна на рождение девочки — разочарование, нежелание взять на руки. Госпожа этого не видела, но ей могли рассказать. Да и после она не могла не заметить, что супруг не светится от счастья. Вот и решила, что тот дочь не любит.
Из драгоценностей не взяла лишь ожерелье с бриллиантами: оно фамильное, пусть у Тиадеев и останется. Остальные подарки посчитала честно заработанными и уложила в нехитрые пожитки, чтобы потом продать. Но жемчуг оставлю себе: говорят, это необычный камень, живой.
Снель подошла ко мне и, дёрнув, задрала край балахона.