Так что мы потихоньку выходим через кухню и исчезаем в парке. До фамильного кладбища минут двадцать ходьбы. Вроде и рядом, чтобы посещать усопших в любой момент, но и не слишком близко к дому.
Тихо, спокойно, ничего не произнося вслух, я просто призываю дух этого человека. И он придет. Не сможет не прийти.
Хотя нет, ты не простишь. И объяснений не примешь. И все же, все же…
– Иннис, я должен был тебе все рассказать, но не мог.
За дверью стоят эти курицы, трясутся, смотрят выпученными глазами. Киваю на дверь.
– А что? Жена не вчера умерла, я смирился, отгоревал и, вообще, живым – живое.