Тридцать девятый медленно заполнял сознание, выдавливая настоящее, вдруг ставшее прошлым.
Споры вызывали даже те мелочи, которые при других покушениях не воспринимались всерьез. Кирилл, например, ни с того ни с сего начал доказывать, что Архип должен непременно выучить немецкий язык, хотя для какой цели — объяснить не мог, и в конце концов, опять же ни к селу ни к городу заявил, что его прадед погиб в лагерях. Ярополк подходил к делу, как всегда, скрупулезно и заставил Архипа выучить поименно всех членов партийной верхушки. Но и в Ярополке, которого Архип втайне считал человеком гениальным, проскальзывала язвительная нотка: «А почему, собственно, ты?».
— Вот возьми — мыло, бритва, — Иноненко сунул в руку Архипа бумажный пакет и полотенце. — И скорее, скорее… До конца по коридору, потом налево. Там же и сортир, кстати.
Показалась площадь, посреди — огромная клумба, усаженная цветами.
«Надо говорить «пожалуйста», — напомнил себе Архип, переводя стрелки на часах, выданных ему в специальном отделе лаборатории, — а не то скоро засыплюсь».
Сергеев проживал в типовой многоэтажке, в удобной двухкомнатной квартире. Пожилая соседка, выходя из подъезда, вежливо с ним поздоровалась, но майор, занятый своими мыслями, не ответил.