«Чаем» Иноненко называл кипяток, подкрашенный морковным взваром. Архип вспомнил, что подобным образом насыщался в Смольном кумир Максима Петровича — Ленин.
— В Армянский? — старичок задумался. — Ну, вы меня озадачили! В метро — и вдруг переулок…. А! Это ж вам, батенька, на Чистые пруды!
Иноненко открыл покрашенную синей краской дверь.
— Ты чего? — встревожено спросила Валя, зайдя в комнату. Она была на пятом месяце беременности, но все еще ходила в свою школу.
— Анна, майор, я просил бы вас, — мягко сказал лысый, и секретарша с Коневым покинули кабинет.
Он открыл дверцу машины, приглашая Архипа заглянуть внутрь. Салон был обшит черной кожей, в нем пахло чем-то сладковатым. Здесь, на заднем сидении, наверно, располагался он — Архипу стало немного не по себе.