Два нерусских товарища кавказской наружности, сидя за столом, играют в нарды, потягивая чай из необычных стаканчиков в форме груши. Больше в кафе никого нет. Похоже, что для бандитов ещё слишком рано, а простые сельские люди сюда по своей воле не ходят.
Петров рад бы пойти навстречу, но выясняется, что у него самого с продуктами не ахти. Но то, чтобы совсем нет, дома крупа, конечно, найдется, но пшенку и гречку я в сухом виде потреблять не соглашусь стану, а готовить здесь негде, да и до дома не близко.
Так вот, размышления об этом аспекте бытия, привели меня к мысли, что валить мне придется из Иенхольма, причем достаточно скоро. Иначе примелькаюсь здесь быстро, и народ задастся вопросом: « А что здесь делает этот странный переросток с задержкой развития?».
- Гениально или безумно, но что-то в этом есть. Не понятно только, откуда возьмется первое покушение?
Нож – не топор, и снимает за раз всего единичку жизни, но для изготовления одного артефакта нужно получить два-три десятка порезов. В итоге получается: примерно одно перерождение за один готовый предмет.
- Между проектом и готовым храмом лежит пропасть гигантского размера, отягощенная сильнейшей кармой невезения. Проявить идею, то есть привнести мысль в материальный мир, пусть даже игровой, – это и есть процесс божественного творения и созидания! Вначале было слово, потом их стало три для ускорения строительства, ибо без появления проблем и их героического преодоления настоящая стройка невозможна, – выдал, малопонятное даже мне самому, философское изречение. – Слишком много непредвиденных трудностей. То плесень дерево пожирает, то нашествие жуков-древоточей, то ураган налетит, откуда не возьмись. А уж пьянки и драки гоблинов – по нескольку раз в день, как по расписанию. И откуда пойло берут – даже шаман понять не может.