Для высокого начальства Кривочки – дыра дырой. Ни областная, ни еще какая администрация вниманием мэра не удостаивала, никаких проверок – на что выделяемые бюджетом средства идут – сроду не было. Потому что всем было понятно: сколько на эту дыру ни выдели, все ухнет на илистое дно, не найдешь концов. Да и искать никто никогда не станет, дыра же…
– Дайте телефон кто-нибудь, – попросил Нуржан. – Мой разбит. Поскорее!
Бросок вышел славный. Бутылка разбилась вдребезги, а лобовое стекло помутнело от россыпи трещин и вогнулось внутрь салона. Приглушенный вопль Мамеда разлился по сердцу Лучка сладким медом победы. Пользуясь тем, что никто его разглядеть не сможет, Лучок запрыгал на месте и счастливо заголосил, размахивая руками.
Кузе было скучно и маетно, как и всякому человеку, вынужденному чего-то от кого-то ждать неизвестно сколько времени. Грела его только мысль о том, что оплата-то почасовая. Он стоит, а денежки капают. Пока где-то там неведомые заказчики воздух пинают…
– Так скажи, – истово попросила Ирка. – Скажи эти слова, неужели это так сложно?
Парень в форменной куртке помещался на багажнике, удерживаясь – как с ужасом углядел Волк – одной рукой, которую он, пробив металл, вогнал в багажник, в самое нутро. Второй рукой парень, не торопясь, а действуя раздумчиво и обстоятельно, размахнулся и разбил заднее стекло. Волка поразило лицо парня: холодное и безжалостно-сосредоточенное. Парень знал, что сделал Волк, и взгляд парня был – взгляд убийцы, настигающего жертву. В животе Волка, напряженно поджавшемся, тонко задрожало-запело что-то, будто натянулись конвульсивно кишки. Никогда раньше Волку не выпадала роль жертвы.