– Вероника, – сказал я, прищуриваясь от боковых порывов ветра. – Мне нужна помощь.
Лина едва не выронила пирожное. Клумси вытаращился во все глаза.
В ее глазах зажглись знакомые огоньки, и уголки губ почти идеально повторили их узор.
– А знаешь, что самое скверное? – вымолвил я. – Мне уже приходилось слышать про фон Шелленберга. Под другим именем, конечно.
Я шел справа от Анжелы, стараясь, насколько позволяла ширина тротуара, держать почтительную дистанцию. От ее ауры потенциальной Иной у меня внутри все пылало.
День давно перевалил во вторую половину, расцветая с каждым часом. Щебетали птицы, шелестела листва. Будь я Светлым, то от такого роскошного дня пришел бы в восторг. Но я Темный, а потому удовольствия не испытывал.