В оглушительной тишине, в которой я слышала только бешеный стук собственного сердца и видела лишь медленно расползающийся по залу Свет, инкуб вдруг рассмеялся. Я даже глаза скосила, чтобы убедиться, что не сошла с ума, но он действительно смеялся. Тем тихим, пугающим до дрожи смехом, от которого кровь стынет в жилах. И после которого остается неприятный, царапающий душу скверными предчувствиями осадок.