«Так надо, брат. Поверь, я вижу больше тебя».
— А ну хорош ржать! — шикнул на него подоспевший оракул, на ногах которого болтались большие матерчатые тапочки. — Вас с другого конца парка слышно, ненормальные! Хотите, чтобы завтра Жабе доложили, что мы по ночам под чужими окнами ошиваемся?
Стена подо мной неожиданно содрогнулась. Затем откуда-то сверху раздался мощный вздох, где-то в глубине «стены» что-то гулко стукнуло, отдавшись крупной дрожью в моем побитом теле, и я окончательно сникла.
К несчастью, среди стражников нашлись здравомыслящие люди с крепкими нервами, которых застрявшее в оконном проеме и дергающееся, как припадочное, привидение не испугало (в то время баньши еще не умела нормально завывать). А потом и госпожа Ольдман вмешалась, заверив присутствующих, что к потустороннему миру мы не имеем никакого отношения. В результате нас выловили (Шмуль, который крутился поблизости, чтобы лично подсчитать число жертв, успел сбежать) и почти сутки продержали в холодной камере, где у баньши начался страшный насморк, а у меня появилась стойкая нелюбовь к подземельям.
— Я верну вам потраченные силы. В обмен на возможность моим друзьям без помех покинуть этот негостеприимный мир.
«Нет. Успел исчезнуть до того, как нагрянула Жаба. Коноплю мы тоже угомонили — повезло, что ты велела ей слушаться. Да и защиту Улька поставила отличную, теперь Конопельку никто, кроме нас, не найдет».