Неистовый рев сотряс таверну до самого основания. Стены и пол ощутимо завибрировали, стекла жалобно задрожали. Мессир при этом выгнулся, как если бы я с чувством оттянула его кнутом. Запрокинул голову, жадно хватая воздух раскрытым ртом. Наполовину сменив ипостась, развернулся, мгновенно отыскал меня полубезумным взглядом… Но нового шага сделать уже не успел: сведенные судорогой ноги внезапно отказались ему повиноваться. Поднятые в угрожающем жесте лапы тоже парализовало. Какое-то время полудемон еще пытался дергаться, свирепо хрипел и рычал, но тело его больше не слушалось. А если что-то в нем и оставалось живым, то только глаза — налитые кровью, неподвижные, горящие ненавистью глаза, в которых бессильная злоба мешалась с таким же бессильным пониманием.